Прогулки по городу
Хорошее место для начала пешей прогулки по историческому центру города — площадь Прато делла Валле (Prato della Valle) или «долинный луг» по-русски. Луг здесь когда-то действительно был, но после реализации проекта Андреа Меммо на нем почти не осталось травы.
Прато делла Валле имеет грандиозные по любым меркам, не говоря уже об итальянских, размеры — она занимает около 90 тыс. квадратных метров, что позволяет назвать ее одной из самых больших площадей Европы. Кто бывал на родине Fiat-500 и видел стандартные городские пьяцци и пьяцетты, поймет, что такой гигантизм в Италии по меньшей мере необычен. А это значит, что за появлением Прато делла Валле скрывается какая-то история.
Долгие годы от плотной застройки этот участок земли к югу от городских стен Падуи спасало то, что Прато (венецианцы редуцируют это слово до односложного Пра’) представлял собой низинку, которую постоянно подтапливало. В античности здесь находился театр, в средние века и позднее на Пра’ устраивали турниры, скачки и ярмарки, но, в конце концов, этот луг окончательно заболотился и стал непригоден для использования.
В 1775 году венецианский аристократ и дипломат Андреа Меммо решил осушить болото и построить на его месте величественную площадь по последнему слову тогдашней архитектурной мысли. Тут, видимо, стоит оговориться, что Меммо был не только настоящим человеком эпохи Просвещения, который активно интересовался искусством, но и амбициозным политиком. Как мне кажется, именно этому обстоятельству падуанцы обязаны появлением проекта Прато делла Валле.
Идею застройки Пра’ Андреа Меммо разработал лично. Существует медная гравюра проекта, которую Меммо выставлял в Палаццо Венеция в Риме (в этом дворце находилось посольство Серениссимы). По всей видимости, эта гравюра и другие изображения выполняли роль презентации для возможных донаторов — денег на реализацию грандиозных идей Меммо требовалось много.
Из-за нехватки средств работы растянулись на полвека. Андреа Меммо умер в 1793 году, не застав окончания реконструкции Прато. Его политическая карьера тоже сложилась не совсем так, как ему бы хотелось. Хотя он и получил должность прокурора Венеции, это не утолило амбиций Меммо. В 1780-х он попытался избраться дожем, но проиграл Лодовико Манину, которому было суждено стать последним главой независимой Венеции — в 1797 году Республика была распущена Наполеоном.
Несмотря на то, что современный вид Прато делла Валле претерпел определенные изменения по сравнению с первоначальным планом, основа оригинального проекта все же сохранилась. Ее составляет овальный канал, через который на образовавшийся в центре площади остров переброшены 4 моста.
Вдоль канала стоят 88 статуй — 44 на внешней и 44 на внутренней стороне. Статуи посвящены известным падуанцам либо людям, как-то связанным с городом. Меня удивило, что среди ожидаемых Галилео Галилея и Франческо Петрарки я обнаружил скульптуры Стефана Батория и Яна Собеского — королей Польских и великих князей Литовских. Ими можно полюбоваться на внутреннем кольце, рядом с восточным мостом. Кстати, пять статуй, изображавших венецианских дожей, в 1797 году приказал уничтожить Наполеон.
Остров, к слову, все же покрытый отличной газонной травой, сейчас носит имя Меммия (Isola Memmia). Уже в ХХ веке в центре острова построили фонтан, который несколько оживил застывший монументализм Прато.
На мой взгляд, законченный вид всему ансамблю придают живописные фасады стоящих вокруг зданий. Они образуют как бы внешний периметр площади. Некоторые из этих домов представляют собой прекрасные образцы итальянской ренессансной архитектуры. В одном из них — Палаццо Анджели — жил сам Меммо. Из своих окон он мог наблюдать за ходом строительства. В этом же доме у Меммо гостил его друг и, видимо, самый известный на сегодняшний день венецианец Джакомо Казанова. Еще одно здание, которое очень нравится туристам, — двухэтажная неоготическая Лоджия Амулео, названная в честь кардинала Амулео, на земле которого и построен этот палаццо.
А в югo-вocточном углу Прато делла Валле возвышается громоздкая и довольно неказистая базилика Санта Джустина. Издалека — из-за больших византийских куполов — ее иногда путают с Иль Санто. Церковь возвели на месте старого христианского кладбища, нa котopом были похоронены первый епископ Падуи Святой Просдоций (ученик апостола Петра) и его крестница – святая великомученица Юстина Падуанская. В храме висит великолепный алтарный образ «Мученичество Св. Юстины» работы Паоло Веронезе, а также хранятся частицы мощей евангелистов Луки и Матфея, Максима Исповедника, покровителя путников Св. Юлиана Гостеприимного, не говоря уже о мощах Св. Простоция и Св. Юстины. Но все напрасно — и туристы, и пилигримы, конечно же, предпочитают посетить Сан Антонио.
Мы уже там побывали, поэтому пройдем мимо Палаццо Анджели по виа Умберто I в исторический центр города. На этом маршруте особенно бросается в глаза, что падуанцы любят арочные галереи. Этим Падуя напоминает Болонью. Гиды утверждают, что именно в Болонье, городе, где часто идет дождь, изобрели уличные крытые галереи — по ним можно спокойно передвигаться без зонтов. Летом это тоже удобно – есть, где укрыться от палящего солнца. Впрочем, существует и альтернативная версия, почему галереи стали так популярны. Все дело в пронырливости средневековых горожан, которые хотели улучшить свои жилищные условия за счет города. Дело в том, что галереи возводили прямо над улицами, которые и тогда и сейчас выполняли функцию дороги. В результате, владельцы дома, получив лишний этаж над галереей, не должны были платить за использование улицы, ведь их новые квадратные метры не занимали дорогой городской земли. Кстати, проверено: высота арок действительно позволяет проехать по галерее верхом на коне, то есть в теории ничто не препятствует дорожному движению.
Центр города образуют несколько площадей. По сути, они переходят друг в друга. Как ни обидно звучит, но на этом маленьком пятачке я как-то даже умудрился заблудиться. Самоуверенно решил, что мне карта не нужна – я уже был здесь пару лет тому назад и ноги сами должны найти дорогу. И поплатился. Конечно, я не потерялся – просто ходил вокруг да около, все никак не мог выйти к Дуомо. Буквально, как Гаррис[1] в Хэмптон-Кортском лабиринте.
Кафедральный собор Падуи Санта Мария Ассунта, возможно, и не стоил бы таких усилий, если бы не его баптистерий. Дело в том, что Дуомо возвели на месте старого романского собора, который решили перестроить еще во времена Микеланджело. По одной из версий, Микеланджело Буанарроти даже участвовал со своим проектом в конкурсе, но ему предпочли другого архитектора. Так или иначе, но внешне Дуомо не производит никакого впечатления. Мимо его фасада, выходящего на площадь, легко пройти мимо. Точнее, было бы легко, если бы не стоящий тут же баптистерий Сан Джованни — одно из самых старых зданий Падуи, памятник романо-ломбардской архитектуры. Не поскупитесь и купите входной билет, чтобы увидеть фрески Джусто де Менабуои. Этот мастер хоть и происходил из Флоренции, получил прозвище Падуанский. Он был современником Альтикьеро и в определенном смысле последователем Джотто. Но художественная манера Джусто де Менабуои более пафосная, в ней сильны венецианские и византийские влияния, что особенно хорошо видно по сцене «Рая» на куполе баптистерия.
К западу от Дуомо расположены «рыночные» площади — пьяцца делла Фрутта и пьяцца делле Эрбе. Их разделяет только Палаццо делла Раджионе. На площадях до сих пор торгуют, правда, не обязательно фруктами и травами. Здесь же выставлены столики ресторанов и тратторий. Лучшего места для обеда не придумаешь. Как и в большинстве итальянских городов, если ты не успел в Падуе пообедать до полтретьего, то, скорее всего, придется ждать ужина. Все рестораны с трех часов пополудни до полседьмого-семи вечера будут закрыты. Лично мне такой режим работы нравится. Это упорядочивает жизнь, изгоняет из нее хаос.
Сидя в ресторанчике на пьяцца делла Фрутта, понимаешь, что Падуя – это город на любой вкус. Он не большой и не маленький, не шумный и при этом не провинциальное захолустье. Здесь, например, ездят очень современные монорельсовые трамваи. И одновременно центр города опоясывает старый речной канал Пиовего. Это не суетливая водная артерия, по которой снуют лодки и вапоретто, как в Венеции, а заросшее деревьями и кустами пристанище лебедей, полное средневекового меланхоличного очарования. В эти кварталы запросто можно было бы перенести действие кинофильма Мартина МакДона «Залечь на дно в Брюгге»[2] — без всякого ущерба для его элегического настроения.
Не сходя со своего места, я могу любоваться падуанским Палаццо делла Раджионе или, как его еще называют, Дворцом правосудия (на втором этаже этого здания в давние времена заседал городской суд). По сути, это не просто ратуша, а многофункциональный муниципальный офис, только средневековый. Примечательно, что его название буквально переводится как Дворец Разума. Аналогичные названия носят схожие по функционалу дворцы в Виченце, Вероне и других городах региона. Задолго до Картезия с его Cogito ergo sum граждане итальянских городов верили, что могут строить общественную и муниципальную жизнь на рациональной основе.
Падуанский Дворец Разума напоминает своими формами огромный ангар с двухъярусной арочной галереей по периметру и высокой крышей. Наверное, как-то так выглядел и Палаццо делла Раджионе в соседней Виченце, пока его в конце XVI века не перестроил знаменитый Андреа Палладио, украсив средневековое здание изящными почти римскими аркадами из мрамора. В плане оба дворца, тем не менее, остались удивительно похожи, что выдает общность их происхождения. Очевидно, что либо жители Виченцы, либо Падуи скопировали свою ратушу у соседей.
Неподалеку от Палаццо делла Раджионе, на пьяцца Синьории, есть здание, вполне палладианское по духу — полное гармонии и абсолютно симметричное. Его иногда называют Адмиралтейством, но чаще, что характерно для итальянцев, разделяют единый архитектурный ансамбль на три отдельных постройки: Часовую башню (Торре дель Оролодже) в центре и примыкающие к ней с двух сторон Палаццо капитанов и Палаццо казначеев.
Изначально на этом месте находилась резиденция падуанских правителей из семейства Каррара. Однако в начале XV века Падуя попала под власть Венеции, о чем горожанам до сих пор напоминает мраморная колонна со львом Св. Марка, стоящая перед Адмиралтейством. В результате во дворце поселился командующий венецианским гарнизоном. В 30-е годы XVI века старый палаццо Каррарези был перестроен Джованни Марией Фальконетто. Именно его творение, созданное с тонким ренессансным вкусом, сейчас радует наш взор.
Полюбовавшись Адмиралтейством, я предлагаю вернуться в окрестности Палаццо Бо. Практически напротив университета мы найдем кафе «Педрокки» (Caffe Pedrocchi), названное в честь одного из его первых владельцев — Антонио Педрокки. Ориентиром для нас будет служить необычный для здешней архитектуры неоготический фасад одного из помещений кафе.
Первую кофейню на этом месте открыл еще отец Антонио — Франческо Педрокки в 1772 году. Место было очень «проходное»: рядом университет, почта, мэрия, рынки, отсюда отправлялись почтовые кареты в другие города. Поэтому в 1826 году, когда бизнес перешел от отца к сыну, Антонио Педрокки решил инвестировать в строительство нового, более современного, комфортного и просторного помещения. Первая очередь проекта, выполненная в неоклассическом стиле, была завершена в 1831 году, а неоготическую пристройку, которую называют Педрокино (Pedrocchino), достроили к 1839 году.
Внутри кафе делилось на несколько тематических залов: этрусский, греческий, мавританский, египетский, также были помещения в стиле Возрождения и античного Геркуланума. Эту галерею эпох и культур завершал зал, посвященный Джоаккино Россини (куда же без оперы в Италии XIX века?). После объединения страны в 1866 году три зала на первом этаже были декорированы в цвета национального флага: белый, зеленый и красный.
До 1916 года «Педрокки» работало круглосуточно, за что и получило прозвище «кафе без дверей». Заведение пользовалось огромной популярностью у падуанцев. Бывали здесь и знаменитости, например, Стендаль. В память об основоположнике французского психологического романа в «Педрокки» до сих пор подают сабайон — классический десерт из взбитых желтков и сладкого вина.
Между прочим, Стендаль был настолько большим поклонником и популяризатором Италии, что даже надпись на его могильном камне согласно завещанию писателя выполнена по-итальянски. В 1812 году, будучи чиновником военного министерства, Стендаль дважды проездом бывал и в наших краях: сначала летом по дороге в Москву, а затем поздней осенью, отступая с Великой армией. При переправе через Березину у него был реальный шанс остаться в белорусской земле навсегда. Один из двух наведенных французскими саперами понтонных мостов не смог справиться со всеми желающими перебраться на другой берег и рухнул, на втором произошла жуткая давка. В результате несколько тысяч солдат погибли, даже не вступая в бой с авангардом Витгенштейна. К счастью, Стендаль со своими людьми не стал полагаться на мост и сумел отыскать пригодный для переправы через реку брод. Не случись этого, кто знает, возможно, в мировой литературе не было бы «Красного и черного».
Однако, вернемся к «Педрокки». В январе 1852 года Антонио Педрокки умер, передав кафе сыну своего помощника Доменико Капеллато. После смерти Капеллато в 1891 году «Педрокки» было завещано городским властям Падуи с наказом развивать это предприятие и внедрять в него улучшения по мере движения прогресса. Как известно, в ХХ веке прогресс в Европе имел очень прерывистую траекторию. В годы Первой мировой войны кафе пришло в упадок, в годы правления Муссолини произошла утрата большей части оригинальной мебели. В конце концов, кафе вообще закрыли. Лишь в середине 1990-х началась настоящая реставрация, а с 22 декабря 1998 года «Педрокки» вновь открыл для посетителей свои двери. Те, которых якобы нет.
В общем, для Падуи это историческое или даже уже символическое место, примерно как для Венеции «Флориан». Но между двумя кафе есть и существенное отличие, которое отражает разную природу самих городов. Воспетый всеми «Флориан» — это чопорное, если не сказать, снобистское заведение. В этих позолоченных интерьерах с зеркалами, помутневшими от времени, за этими мраморными столиками органично смотрятся лишь аристократы или рафинированные литераторы, а еще лучше два в одном — вроде, лорда Байрона. Но никак не обыкновенные венецианцы. Современный же «Флориан» с его ценами могут себе позволить лишь японские туристы — это уже не кафе, а, скорее, аттракцион для богатых.
С «Педрокки» — совершенно другая история. С самого начала это было вполне демократичное заведение — для студентов и революционеров. Здесь карбонарии жарко обсуждали планы антигабсбургского восстания 1848 года. Нетрудно представить, что с такой публикой ценовая политика «Педрокки» не могла быть слишком вызывающей. Заведением для реальных людей кафе осталось и по сей день. Я своими глазами видел, как зимой «Педрокки» продавал кофе прямо из уличного фургона, разливая его в картонные стаканчики. И это происходило в Италии, где формат take away до сих пор не прижилcя! На мой взгляд, именно такая стратегия развития соответствует как исторической традиции «Педрокки», так и духу завещания Доменико Капеллато.
[1] Персонаж книги из книги Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки».
[2] Оригинальное название In Bruges (англ.).